I. Историческая справка

Так называемая «холодная» война началась задолго до того, как прозвучали первые выстрелы в вооружённых столкновениях 1938 года с Японией. Силами военной разведки стала известной информация о беспокойстве на граничащих с Советским Союзом территориях Финляндии. Местное население эвакуировалось вглубь страны, а войска враждебного государства, так же, как и тяжёлая артиллерия, мобилизовались на пока что предполагаемую линию боя. Страна Советов не теряла времени, укрепляя оборону на Северном фронте. Каждый жил надеждами о том, что мировая война минует, но не давало покоя нарастающее изо дня в день волнение. И, первого сентября, всё стало ясно. Германия напала на Польшу. Начало было положено.

II. 5 сентября, неподалёку от границы с Финляндией

Был вечер. Лагерь разбили в километрах сорока от Петрозаводска. Четыре батальона, в срочном порядке, было приказано перевезти из-под Ярославля. Никто не знал по какой причине. Любая попытка узнать что-либо у вышестоящих заканчивалась одной и той же фразой: мол, приказы не обсуждаются. А посему, личному составу приходилось строить догадки и домысливать самим. Все знали что творится в Европе. И на душе было неспокойно. Мягко говоря.

После ужина все разошлись по палаткам. Обстановка внутри них была для полевого выхода привычная: по краям сорок спальных мест, а посередине – печка. Но, как всегда, мест сорок, а на деле умещалось полсотни. Несмотря на позднее время никто спать не собирался. В печке разгоралась старая осина, дождь барабанил по крыше, а комары недовольно запищали под потолком. Сержант Никитюк, приласкав гитару своими огромными ручищами, запел о чём-то душевном на украинском. Рядовой Шуковски, известный среди сослуживцев как святой Томаш, с грустным, задумчивым видом рисовал письмо домой. Птенчик спал, Родник сидел, Ибрагим в окно глядел. Как у классика – дело было вечером, делать было нечего…

«Милая Юстина. У нас уже почти ночь, но сна ни в одном глазу. Капрал разговаривает с гитарой, а все остальные пропадают в своих мыслях…»

Гитара замолкла. Сержант отложил инструмент и начал копаться в своём мешке. Минуты через полторы он выпрямился и, улыбаясь во весь рот, деловито направился к печке.

- Братцы! – крикнул Никитюк, отчего Птенчик проснулся и вскочил. – Чего носы повесили?  Небо над головами есть? Есть. Хорошие люды рядом есть? Есть. Так шо можно позволить себе пятьдесят грамм употребить. – И, под одобрительные восклицания товарищей, оный оратор поднял над головой бутыль самогону. – Тем боле – повод есть. У дочурки моей седьмой год сегодня.

«Никто ничего толком не знает, но мне кажется, что нас бросят в Польшу. Я очень переживаю. Там ведь, под Краковом, наши родичи. Брат Януш с семьёй, матушка…»

– Ну разливай, товарищ сержант! – Мужики подходили с кружками к виновнику торжества. Тот сиял, как серебро на солнце, давая понять, что место для маленьких радостей в неспокойное время должно быть уготовано. За это все его и любили. Настоящий командир. Все прекрасно понимали, что очень скоро война коснётся и русского духа, и каждому придётся проявлять силу, выдержку и мужество, ведь за плечами целый мир, в котором мы родились, стали людьми и шли к своему рассвету. Это всё, чем может дорожить человек.

– Томаш! Томаш! – закричал Птенчик, проходивший по бумагам как рядовой Воробьёв.
– А? – отсутствующим голосом откликнулся адресат.
– С тебя – тост, – поддержал Ибрагим.

Шуковски поднялся со своего места, отложив незаконченное письмо, поднял бокал на уровне груди и произнёс:

– Тёмные времена настали, товарищи! Чёрте что происходит на западе. И, рано или поздно, весь этот кавардак окажется и в наших хатах. Только ничего у них не получится! – Погрозил кому-то кулаком Томаш. – Потому что страна Советов покажет им, где раки зимуют. А пока – товарищ Никитюк, разрешите поздравить вашу дочь и пожелать ей мирного неба над головой. А это нам по силам!

– Яко завернул, – и под дружный крик согласия товарищи опрокинули свои кружки.

«Ты пиши мне, милая. Как там дитятки? Как тёща? У меня же всё в порядке. Здоровье тоже…»

– Сашко! Лей ещё! – не успокаивался Птенчик.
– У тебе ещё молоко на усах не обсохло! – и под неумолкаемый гогот сержант убрал самогон обратно. До случая.

Томаш присел на свою шконку. И неожиданно пришёл к мысли, что находится плечом к плечу с интересными людьми. Никитюк душевно играет на гитаре, Жуков пишет неплохие стихи… Ах да…

– Сеня, - Жуков повернулся и, улыбаясь, вопросительно кивнул головой. – Я своим пишу. Черкни пару строк. Как умеешь.

Жук зашуршал бумагой, а Шуковски засиял – не придётся заканчивать письмо истасканными фразами. Дождь упорно барабанил по крыше палатки, а Птенчик еле слышно засопел.

«Пусть бури, пусть грозы. Запомни одно:
   Любовь моя крепнет как будто вино.
   Хай мимо проносятся тысячи дней, –
К тебе меня тянет сильней и сильней.
                                                                    Твой Томаш»

III. Вместо заключения

17 сентября русские войска были отправлены в Восточные районы Польши. В том числе и те четыре батальона. Но это уже совсем другая история… Доподлинно известно, что выжил в сражениях с немецкими захватчиками лишь рядовой Воробьёв. Остальные пали смертью храбрых, героически защищая свою Родину.